покажу. Всё найдём, коль племянник весточку мне оставил.
С этими словами, купец подошел к косяку двери с внутренней стороны. Поднял правую руку и за косяком нащупал какой-то предмет. Достал его. Это оказался маленький холщовый мешочек. Развязал и высыпал на левую руку крупицы глины. Затем подошел к столу, убрал лавку, нагнулся и начал, что-то искать снизу столешницы. Немного пошарив рукой достал, прикреплённый к низу столешницы стола, маленький кусочек картона. Выполнив все эти действия подошел к Евграфу и вручил ему этот клочок бумаги. Там был нарисован дом.
– Вот видите, ваше благородие, в доме надо искать, в подвале. Там где-то глина есть, сейчас угол узнаем в котором зарыт тайник. Для этого к печке надо подойти.
Платинин подошел к печке. Очень внимательно обошел ее несколько раз и, наконец-то присев, обнаружил метку в виде креста в нижней части правого угла. Вздохнул, прищурился и уверенно подошёл к сыщику. Кудинов и надзиратель с интересом наблюдали за действиями купца.
– Ну вот, тайник в подвале, в правом углу. Теперь надо узнать глубину и ширину ямы от угла дома. Сейчас подумаю, куда он метку поставил.
Платинин стал посреди комнаты и начал по солнцу обводить её глазами. Постояв, подумав, стукнул себя по лбу и начал шагами измерять комнату.
– Получается четыре шага на четыре шага. Дели на двух братьев, как я их учил в отрочестве. Значит два шага на два. Вот такую площадку надо смотреть. Но там копать, где глина. Сейчас посмотрю глубину.
Купец подошел к одному окну, второму, возле каждого он внимательно осматривал правый подоконник, потом радостно крикнул: «Нашел! Семь вершков[10] в глубину, вот цифра семь нарисована».
– Ваше благородие, всё понятно. Предлагаю залезть в подвал и выкопать то, что там лежит, – сказал унтер-офицер и вышел за лопатами.
– Кто первый, ваше благородие? – уточнил он, вернувшись с двумя лопатами и приподняв крышку подвала.
– Пусть купец лезет. За ним вы, Павел Фёдорович, затем я. Наверху Егорыч останется.
Каким-то образом Кудинов и купец оказались по другую сторону от лаза. В руках у унтер-офицера оказались два готовых к применению револьвера в каждой руке, он зло крикнул: «Все, ваше благородия, отыгрались. Вот и весь ваш сыск. Я стрелок хороший, как вы знаете, Кавказ прошел. Поэтому, не балуйте револьверами, по одному спускайтесь в подвал. Одно лишнее движение, и я стреляю. Мне терять нечего, быстро вниз. Потом поговорим».
Евграф и надзиратель, ошарашено стояли, понимая, что они попали в беду. Первым опомнился сыщик, он решил поговорить с унтер-офицером. Понять в чем дело. Почему тот оказался предателем. Кроме того, нужно было тянуть время. Возможно, оставался шанс выпутаться из этой опасной ситуации. Например, как-то удачно применить оружие против преступников.
– Унтер-офицер, что с вами? Сошли с ума? Прекратите эти глупости и объяснитесь. Вы понимаете, что за подобные шутки светит каторга, – зло выкрикнул сыщик.
– Вашбродь, деваться мне некуда. Одна дорога, хоть в петлю, хоть на каторгу. Так что полезайте.
– Да никуда мы не полезем, Павел Фёдорович! Понял я уже, что за одно вы с купцом. Только и мы не дураки. Если угробить нас хотите, то имейте в виду, что всё равно есть люди, которые знают, что мы поехали на Киевскую. С кем и зачем. Вас найдут и по закону спросят.
– Да зачем мне, вашбродие, вас и помощника вашего гробить. Не дурак я себе смертный приговор подписывать. Не для этого на войне спасся, просто время мне нужно. Бежать нужно скорее. Посидите в подвале, пока не найдут. Вот и вся задача. Если не подчинитесь, тогда выбора мне не оставляете. Полезайте, барин. Не дайте взять грех на душу, – закричал Кудинов, угрожающе махнув револьвером.
– Да никуда мы не полезем. Стреляй, если готов. Выстрелы хорошо слышны. Далеко не убежишь.
– Да, вашбродь, себе жизнь испортили и нам подпортили. Я ж говорю, выхода у меня нет. Бежать мне надо.
– Да стреляй, что ли, Павел Фёдорович, нам по-другому от них не уйти. Стреляй, никто выстрела не расслышит, – сказал Платинин, подавая Кудинову подушку со скамьи.
– Да пошёл ты, старый пень, учить меня вздумал! Иди лучше Настю позови!
Купец вышел из горницы. Через несколько минут вернулся с молодой и стройной девушкой лет двадцати пяти. Одета она была в мужскую одежду. В руках был револьвер. Войдя, она внимательно осмотрела Тулина и Кротова. Улыбнулась унтер-офицеру, затем направила револьвер на стоящих сыщиков.
– Евграф Михайлович, а если расскажу кое-что, не дашь мне греха на душу взять? Позволишь бежать?
– Валяй, – сказал сыщик на слова Кудинова, внимательно рассматривая девушку.
Унтер-офицер, немного подумав, начал свой рассказ: «Тогда слушайте. Не откажу себе в удовольствии душу излить. Если бы вы, Евграф Михайлович, прочли мое дело, то поняли, что я земляк покойного Ваньки Фремова. Он с деревни Верхние Кучки, а я с Нижних Кучков буду. Наши семьи завсегда дружны были. Старые Фремовы подались в скопцы, себя оскопили и малых Ваньку и Федьку тоже, пока те не соображали ничего. Когда те сообразили, то поздно было. Да и с дури своей, они оба в эту ересь поверили, правда, Кузьма?».
– Хватит болтать, надо уходить. Кончай их! Скажи ему, Настя! – крикнул Платинин.
Не обращая внимания на истерический крик купца, Кудинов продолжил: «Настю пожалели вначале. Уж очень живая она была, красивая. Родители любили её сильно. Решили позже это сделать, когда подрастет побольше, чтобы вроде осмысленно. Подумали, что подрастет и сама решит».
– Что ты мелешь, Пашка? Прекрати разговоры разводить. Стреляй в них и бежим, – вновь закричал купец.
– Ты тоже стой, где стоишь. Ты мне не указ, – зло заявил унтер-офицер.
– Ты, барин, слушай дале. Я об этом всем не знал. Полюбил я девку с малолетства и до сих пор, больше жизни своей, люблю. Потом, ушел я в армию, повоевал. Приехал в Моршанск, в отпуск. За поход в Азию дали, вместе с медалью. Смотрю, уехали они все после следствия, искать их начал. Нашел в Алексинском уезде, в Алешне. Стариков я припугнул, что если они Настю не оставят в покое с оскоплением да радениями, то радеть больше им не придётся. Так как не чем будет, голову я у них оскоплю» Но взамен пообещал им, если отпустят дочь, помогать им буду. Ваньку с Федькой подниму. А тут и этот купец-скопец появился. Он дядька ей, брат матери, и пошло у них поехало. Деньги у них были большие, Птицын облагодетельствовал, когда понял, что конец ему – каторга. Они в Алешне их показать не могли, вот поэтому и на купца работали. Боялись сильно, что искать их будут. Да и Настя братьев жалела. Любила сильно, слово с меня взяла. Обещала, что уйдет со мной хоть на край света. Хоть к черту. Хоть венчанной женой. Хоть приблудой трактирной, но только если я её родителей не брошу и братьям помогать стану. Согласился я, на кресте поклялся. Ванька на завод с моей помощью пристроился. Умный он был, но верил в эту ересь. Затем и Фёдора спасли, когда, тот в плохую компанию попал. Кого надо купили. Кому надо рот деньгами закрыли. Кого припугнули. Однако, не только старики Фремовы сбежали, еще и Кузьма Кузьмич с большими деньгами убежал в Тулу. Он тут кормчий. Слушаются они его всей общиной. Так, старик, я говорю?»
– Может так, а может нет, – зло посмотрев на унтер-офицера, ответил Платинин, видимо думая, что ему делать дальше.
– Хотел он и Настю втянуть. Сделать её кормщицей, только я ему не позволил. Правда, Настя?
– Так и есть. Я в его бред не верю, калечить себя не позволю.
– Видите, так-то оно всё. Я вам правду, Евграф Михайлович, рассказываю. Мне терять нечего. Так вот, дальше слушайте. Кузьму к этой его ереси привел какой-то ученик